«Не хочу как Джокер». Экс-руководитель штаба Навального об отравлении политика и том, каково быть оппозиционером

Интервью с Артемом Корнышовым было записано еще в прошлом году, но так и не было опубликовано. Оно было записано до коронавируса, до резонансного послания президента, до обнуления и поправок к Конституции, до событий в Хабаровске, до митингов в Беларуси, до, наконец, вчерашнего отравления Алексея Навального, которое омские медики назвали нарушением обмена веществ. То есть до всего того, чем мы жили и живем в этом сложном високосном году.

Откуда берутся протесты, почему молодежь, и не только, выходит на улицы, каково это быть по другую сторону от власти в России. Именно эти вопросы мы тогда обсуждали с Артемом Корнышовым.

Молодой парень несколько лет назад был на первых полосах газет, считался лидером карельского протеста, особенно среди молодежи. Участвовал в митингах и пикетах. Не случайно возглавлял и штаб Алексея Навального.

Сейчас он простой студент, с политикой временно завязал, точнее, сделал паузу. Штаб Навального сейчас заморожен. Но Артему, которому всего 23 года, есть что рассказать. После отравления Алексея Навального нам показалось уместным вспомнить ту беседу, ведь в ней Артем рассказал не только об основателе Фонда борьбы с коррупцией, но и о том, каково это у нас, в том числе в Карелии, быть оппозиционером и не бояться говорить и думать открыто.

Прежде чем публиковать интервью, мы спросили у Артема, что он думает об отравлении Алексея Навального. Артем признался, что ничего цензурного об этом сказать не может.

Мне, как и всем, прекрасно все понятно. Я желаю Алексею Анатольевичу, которого безмерно уважаю и благодарю за все, здоровья и долгих лет. Алексей Навальный - больше, чем просто оппозиционный политик для меня.

2019 год. Мы разговариваем в кафе. Передо мной молодой человек с ясным взглядом, активный, уверенный, образованный, интеллигентный. Чем-то напоминает москвича Егора Жукова, еще одного молодого человека, политика и журналиста, который пострадал на прошлогодних протестах в Москве, а потом оказался в оппозиционной политической обойме.

- Я вырос в семье, которая никогда не голосовала за Путина. Мама - учитель, преподает много лет историю и обществознание в школе. Может быть поэтому я всегда интересовался политикой, читал много, смотрел сравнивал. А еще сильное впечатление на меня произвела жизнь в Тунисе и события там.

- Как ты оказался в Тунисе? Ты там именно жил?

Да, именно жил. Мама работала в туризме, а я подростком поехал с ней, обучался в школе при посольстве. Мы приехали туда в 2011 году, когда там произошла революция. Мне тогда было 14 лет. Арабская весна началась как раз с протестов в Тунисе. В январе мы как раз туда переехали. В 2015 году вернулись.

- Ты сам участвовал в тех протестах?

- Нет, конечно, в силу положения и возраста. Но я был под очень сильным впечатлением, потому что стал свидетелем тех событий. И потом видел, как все развивалось. Там президент находился в своем кресле более 20 лет, диктатор. Отличительная особенность того режима - низкий уровень жизни, безработица. Это было невозможно терпеть. Я общался с молодежью, был в среде. В итоге дошло до протестов во многих городах. Они были мирными и массовыми. В них участвовали многие, особенно много просвещенной молодежи. В итоге диктатор сбежал.

- Ты жил в стране, которая пережила революцию и свержение многолетнего лидера. Что там произошло после тех событий?

- Мне часто задают вопрос - что будет, когда уйдет Путин? Я вот на примере Туниса понимаю и вижу что. В Тунисе совершенно точно появились демократические выборы. Главное достижение - там не случилось возвращение к диктатуре. Состоялись уже вторые подряд демократические выборы президента. Там первый кандидат не набрал даже 19 процентов, второй 16. В итоге президентом стал антиистиблишмент, то есть человек отвергающий идеологию правящих классов. Профессор конституционного права, вел компанию буквально в полях - общался с людьми напрямую.

- А уровень жизнь там упал или вырос после смены режима?

- Если объективно, то китайского рывка там не произошло. Пока. Проблемы есть. Но важно, что страна становится на верный путь. Я ведь до сих пор общаюсь с друзьями оттуда. Молодежь активно участвует в политике, женщины стали ходить на выборы, как вы понимаете, для арабской страны такая проблема существует.

- Расскажи об Алексее Навальном. Как ты оказался его представителем в Карелии?

- Как я уже говорил, я с 14 до 18 лет формировался как личность в Тунисе. Но про родной Петрозаводск и Россию не забывал. В 2012 году, как вы помните, прошла первая серьезная волна протестов в России - Болотная и так далее. Конечно, я поддерживал те события, потому что у людей украли результат выборов. В 2013 году я в соцсетях в качестве волонтера поддерживал Навального во время мэрской компании в Москве. Я восхищался этим человеком. Он был супергероем для меня. С годами я понял, что я близок к нему по своим взглядам. Когда я вернулся в Россию, обязательно хотел как-то помочь ему.

- Скажи, а почему ты вернулся в Россию? В Тунисе победил демократический режим, в России все иначе...

- Действительно, в 2015 году у меня был выбор - возвращаться или нет. Я мог вернуться, мог остаться, подтянуть французский, поступить на туризм, там неплохое образование, доступное. Но Петрозаводск мой родной город. У меня здесь бабушка. Я люблю Карелию и Петрозаводск. Родился и жил здесь. Так что, по сути, выбора не было.

- Как все же удалось примкнуть к Навальному?

В 2016 году Навальный сказал, что идет в президенты. Я сразу же написал ему, что готов помочь организовать штаб в Карелии. Здесь всегда было активно «Яблоко», много людей либеральных взглядов. В то время как раз «Яблоко» убивали.

Мне ответил соратник Навального Леонид Волков, сказал, что позовет работать. А потом вышло расследование «Он вам не Димон» про премьер-министра Дмитрия Медведева, которое наделало много шума. 26 марта 2016 года состоялся тот самый знаменитый митинг в Петрозаводске, когда полиция применила силу и задержала несколько человек, в том числе меня.

- Ты тогда выступил на митинге и попал на полосы газет и сайтов?

- Да, выступил так, что меня там очень сильно и больно повязали. Шел снег. Было много людей. Я еще плохо оделся. Дрожал от холода. Было сумбурное выступление. Мне с трибуны было заметно, что кольцо омоновцев сжимается. И в конце концов стоящих у самого края ребят стали задерживать. Там и 15-летние из Кондопоги с плакатами стояли и другие. Их взяли под руки и повели, видя, что несовершеннолетние. Люди это заметили, начали кричать. И я что-то выкрикнул. Позор или про шакалов что-то. И продолжал стоять там же. Через несколько минут ко мне сзади подбежали. Схватили два бугая, заломали руки. Отвели в автобус.

- Что было дальше с тобой и с задержанными?

- Человек восемь увезли в полицию на Курганский проезд. Меня же высадили из автобуса и, как потом оказалось, сотрудники отдела по борьбе с экстремизмом пересадили меня в частный автомобиль и отвезли в центр «Э» на улице Советской. Я не знал, куда меня везут. Было страшно. Не помнил, когда мне было так страшно. Телефон у меня был тогда кнопочный. Мне разрешили позвонить.

- Долго держали в центре «Э»?

- Долго. Про всю мою жизнь расспросили. Я тогда был менее юридически подкован. Потом отвезли на Курганский и там заставили писать под диктовку объяснение. Я надиктовал - мол, пришел на митинг, потому что в стране коррупция и мне не все равно. Писал это все сотрудник с кобурой. Они сильно давили на меня, запугивали. Но физического насилия не было. Психологически - да. Для неподготовленного человека - серьезный прессинг. Только потом отпустили, но без паспорта, который вернули позже. Тогда я отделался испугом, на меня даже протокол не составили. Более того, похвалили, что с коррупцией надо бороться.

- Ты не перестал участвовать в митингах. Активно проявлял себя потом. Вновь общался с МВД. И потом все было хорошо в общении с органами?

- Со мной действительно велись разговоры, но силу не применяли. Правда, в ноябре 2017 года на меня было совершено нападение неизвестными. Два молодых человека напали на меня в районе улицы Красноармейской. По камерам мы потом отследили, что это не случайные гопники, ждали именно меня. Подошли сзади, схватили за куртку. Я вырвался и побежал. Я неплохо бегаю. Они побежали за мной. Но мне удалось убежать. Это было, когда я уже был координатором штаба Навального.

- Как ты им стал?

В июле 2017 года я прошел собеседование и меня взяли. Потом была проблема, когда мы полтора месяца не могли открыть штаб в Петрозаводске. Не могли арендовать помещение.

- Вам отказывали по политическим мотивам?

- Я пообщался с большим количеством коммерсантов, которые сдают помещения в аренду. И всегда сначала было согласие с той стороны. Я не скрывал ничего, говорил, кто я, что хочу открыть штаб Навального. Все соглашались сначала. Был даже человек, который не разделял наших взглядов, но говорил, что все равно сдаст хоть черту, хоть дьяволу, главное деньги. И все они без исключения потом звонили и говорили, что не сдадут нам помещения. Объясняли тем, что бизнес дороже. Кого-то запугивали, кому-то грозили проблемами. Наконец, мы нашли подвал на Красноармейской. Там было не подкопаться. Владелец за границей. На него не было давления. Там работали до апреля 2018 года.

- Ты лично знаком с Навальным?

- Да. С ним я познакомился в 2017 году. На слете пообщались лично. Он был близок к нам ко всем тогда. Все, кто там был, несколько сотен человек могли с ним пообщаться. Он такой же как на экране - открытый, веселый, обаятельный. Он и сейчас для меня герой. После личного знакомства я, можно сказать, его гвардеец.

- Говорят, что вы получали серьезные финансовые потоки...

Это неправда. Мы работали за зарплату. Я получал среднюю по Карелии на тот момент. Платил налоги. Помощник в два раза меньше. Ремонты делали своими руками. Аренду оплачивал федеральный штаб. Костяк команды - а это около 30 человек - работал бесплатно, за идею. Я всем покупал чай и кофе.

- Как твои родители относились к этой опасной деятельности?

- Отец у меня давно умер. А мама прекрасно относится. Она в нашем штабе даже провела лекцию по основам конституционного строя.

- Как думаешь, почему люди не любят «Единую Россию»?

Потому что ей наплевать на людей. Даже перед выборами теперь никто не ходит по домам. Депутаты должны работать для людей. Это тяжелый труд, который должен оплачиваться, но депутат должен его отрабатывать. Но этого нет.

- А ты сам хотел бы попробовать себя в политике? Не на митинге, а в кресле депутата, например. А то говорят, что критиковать легко.

- Я бы хотел. Даже, наверное, мечтал бы. Но все не так просто. Мы пытались создать партию «Россия будущего». Дважды подавали на регистрацию. Но оба раза Минюст отказывал. Потенциально эта партия могла бы быть одной из главных в стране. Только власть не дает создать независимую партию. Но я не сдаюсь, готов присоединиться. Позитивная повестка у нас есть. И всегда была. Мы настроены на созидание.

- В Карелии сейчас есть политика?

- Нет. Все зачищено. «Яблока» в Карелии больше не существует. Из так называемой оппозиции есть только мы, и то в замороженном состоянии, и уважаемые демократические старики из тех, которые ходят на суды к Юрию Дмитриеву. Низкий им поклон.

- Как считаешь, что может изменить политическую ситуацию в стране? Только революция? Видишь себя в ней?

- Я не сторонник этого сценария. Помните фильм «Джокер», финал, когда толпа сжигает машины и главный герой стоит на капоте. Не хотелось бы, чтобы все к этому скатилось. Если так произойдет, то я рискую оказаться повешенным на соседнем дереве с человеком из власти.

- Как ты думаешь, в России есть варианты смены власти мирным путем?

- Я могу точно сказать, что власть в России сменится не в результате выборов.