Защитники какого Отечества?
Что мы празднуем 23 февраля?.
Вся страна замерла в предвкушении одного из самых любимых праздников в нашей стране. Занимавшее в советское время относительно приниженное положение к Восьмому марта, в новой России 23 февраля стало полноценным противовесом Международному женскому дню - с официальным выходным и широчайшей популяризацией этой «мужской», «воинской» даты. Символические подарки «любимым мужчинам», корпоративы, поздравления от первых лиц государства - с давних пор все эти атрибуты стали неотъемлемой частью нашей культуры, где традиционно заложено почитание «служивых». Мало кто сейчас рискнет подвергнуть сомнению значимость Дня защитника Отечества в нашей стране - на такое рискнет сейчас разве что самый отъявленный либераст». Не стану посягать на устои и я, желая не отвергнуть, а переосмыслить, с учетом изменившихся исторических реалий. Благо, переосмыслять там есть что.
Как известно из официальной историографии, 23 февраля, как сначала памятная дата, а потом и официальный «мужской» праздник, берет свое начало с 1918 года. Страна тогда находилась, мягко говоря, в непростом положении: разваленная вконец царская армия, - разваленная, надо сказать, в том числе и пораженческой пропагандой большевиков, - уже не могла противостоять наступлению войска кайзеровской Германии. 16 февраля 1918 года германское командование официально заявило советскому представителю в Брест-Литовске, что в 12 часов 18 февраля заканчивается перемирие и возобновляется состояние войны. 18 февраля германские и австро-венгерские войска начали наступление по всему Восточному фронту. Относительно небольшие отряды продвигались, почти не встречая сопротивления. Надежды большевиков на сводные красноармейские части и «пролетарскую» Красную гвардию не оправдались. По воспоминаниям Владимира Антонова-Овсеенко, «сводные отряды в значительной части оказались недееспособны, дали большой процент дезертирства, ослушания. Отряды Красной гвардии обнаружили в общем слабую выносливость, плохую маневренность и боеспособность». Узнав о мобилизации Красной гвардии и готовящемся преобразовании ее в Красную армию, многие петроградские красногвардейцы поспешили сдать оружие и разойтись по домам. В статье «Тяжелый, но необходимый урок», опубликованной в «Правде» 25 февраля 1918 года, В. И. Ленин так характеризовал ситуацию тех дней:
«Мучительно-позорные сообщения об отказе полков сохранять позиции, об отказе защищать даже нарвскую линию, о невыполнении приказа уничтожить все и вся при отступлении; не говорим уже о бегстве, хаосе, безрукости, беспомощности, разгильдяйстве (...) В Советской республике нет армии.»
И вот тогда 23 февраля 1918 года было опубликовано воззвание Совета народных комиссаров «Социалистическое отечество в опасности!». Авторство данного воззвания точно не установлено, однако, по мнению многих исследователей им был не кто иной, как нарком по иностранным делам РФСР Лев Бронштейн, более известный миру под партийной кличкой «Троцкий». Тогда же было опубликовано «Воззвание военного главнокомандующего» Николая Крыленко, которое заканчивалось словами: «Все к оружию. Все на защиту революции!»
Собственно, именно с этих событий и берет свое начало отсчет всенародно любимой даты. Жаль, что тогда, более ста лет назад, наступающие немецкие войска не особо испугались этих воззваний - в тот же день, 23 февраля, Совнаркому был предъявлен германский ультиматум, принятый в ночь на 24 февраля. Однако наступление немецких войск продолжалось до 3 марта, когда был подписан печально известный Брестский мир. По нему страна теряла Финляндию, Прибалтику, Украину, большую часть Белоруссии, часть Закавказья, оккупированная турками, обязалась разоружить армию и флот, а также принять выгодный Германии торговый договор. Уже позже немецкие войска появятся в Грузии, на Дону и у нас на Тамани.
Думается, что Ленин сделал все это без особого внутреннего борения - ведь согласно тогдашней большевистской доктрине в скором времени все равно произойдет Мировая революция, и все утраченные земли, вместе с самой Германией, войдут в Земшарную республику Советов. Вообще, готовность большевиков во имя своих идеологических установок разбазаривать русские земли буквально на днях отметил и Президент РФ Владимир Путин, заявивший, что «в результате большевистской политики и возникла Советская Украина, которую и в наши дни можно с полным основанием назвать Украина имени Владимира Ильича Ленина». По словам президента, совершенно справедливо назвавшего так называемую «Октябрьскую революцию» переворотом, «ленинские принципы государственного строительства были гораздо хуже, чем просто ошибка». По сути, признавая независимую Украину по Брестскому договору, Ленин тем самым закладывал основания для ее дальнейшего преобразования в Советскую Украину - тоже формально независимую республику, по советской Конституции, позже получившую даже отдельное представительство в ООН.
Можно ли считать те дни - тяжелых поражений и еще более тяжелых территориальных потерь, - чем-то героическим в истории России? Как мне кажется, то нет. Праздновать, положа руку на сердце, нечего - разве что кому-то охота отмечать позор национального унижения. Многие могут возразить - мол, это в самом начале, а уже потом, когда армия окрепла, так стала «непобедимой и легендарной», победившей фашизм и завоевавшей пол-Европы. Но в том то и дело, что это была уже совсем другая армия, куда больше похожая, на прежнюю, дореволюционную, нежели то, что создавалось 23 февраля 1918 года. В Берлин вошла армия, куда вернули погоны и офицерские звания - в то время, как в 1918 году само слово «офицер» было чуть ли не синонимом «контрреволюционера». Еще накануне войны вооруженные силы СССР избавились от многих «героев Гражданской» в ходе сталинских чисток. Включая, кстати, и самого Николая Крыленко, расстрелянного в 1938 году в рамках дела о «контрреволюционной фашистско-террористической организации альпинистов и туристов». Судьба же Троцкого, надо полагать, и без лишних напоминаний хорошо известна широкой общественности. Стоит ли героизировать события, столь тесно связанные с именами деятелей, которых сожрала даже собственная партия и которые, скажем откровенно, ничем особенно героическим в то время себя не проявили?
Но как же быть с воинским праздником, Днем защитника Отечества, мужским днем и всем таким прочим? Неужели автор посмеет покуситься на святое, на героические страницы в истории Отечества? По счастью, именно в эти дни, именно в тот самый, 1918 год, было положено начало еще одному событию, имеющее самое непосредственное отношение к настоящему мужеству, воинскому подвигу и подлинно русскому духу.
В ночь с 22 на 23 февраля 1918 года Добровольческая армия генерала Лавра Корнилова начала героический «Ледяной поход» (1-й Кубанский). Состав отряда-«первопоходников»: 36 генералов, 242 штаб-офицера (190 - полковники), 2 078 обер-офицеров, 1 067 добровольцев (юнкера, кадеты, солдаты, в том числе 66 чехов и русинов), 168 медиков (врачей, фельдшеров и сестер милосердия).
Во всей Белой армии было всего 600 артиллерийских снарядов, несколько десятков пулеметов и никакой связи. Генерал Лавр Корнилов понимал, что его армия ничтожна по численности, но он рассчитывал сковать «ее огнем и железом» в предстоящих боях и соединиться с кубанскими белыми подразделениями. Так оно и произошло: многодневный поход, связанный с постоянными боями с численно превосходящим противником, огромными потерями от боев, голода и холода, стал рождением Белого сопротивления на Юге России. Вопреки трудностям и потерям, из горнила Ледяного похода вышла пятитысячная настоящая армия, закаленная в боях. Участники похода в дальнейшем получили почетное наименование «Первопоходник». Армия с боями дошла до Екатеринодара, к тому времени уже находившемуся в руках красных. Генерал Лавр Корнилов решил со своей силой взять Екатеринодар, столицу Кубани. Штурм продолжался три дня - с 27-31. Шесть тысяч добровольцев и казаков штурмовали город, в котором оборонялось 18 тысяч красных с несколькими бронемашинами и 14 орудиями. У белых кончились снаряды, они ходили в штыковые атаки уже без всякой артиллерийской поддержки. И тем не менее, добровольцы чуть не взяли город - только гибель Лавра Корнилова при штурме заставила их отступить. Как писал один из участников похода:
«Малочисленность и невозможность отступления, которое было бы равносильно смерти, выработали у добровольцев свою собственную тактику. В ее основу входило убеждение, что при численном превосходстве противника и скудости собственных боеприпасов необходимо наступать и только наступать. Эта, неоспоримая при маневренной войне, истина вошла в плоть и кровь добровольцев Белой армии. Они всегда наступали».
Это ли не поведение настоящего мужчины и воины? Это ли не гордость за Русского Офицера, за дух и славу русской армии? Неужели день начала Ледяного Похода не достоин быть увековечен в памяти народа - в том числе и как мужской, по-настоящему воинский праздник?
Как мне кажется, давно назрело переосмысление 23 февраля, также как в свое время назрела замена 7 ноября с невнятного «Дня согласия и примирения» на 4 ноября - День народного единства. Вопреки опасениям многих, никакого масштабного возмущения это не вызвало, а прошедшее недавно столетие октябрьского переворота и вовсе осталось почти незамеченным народом. А здесь же требуются и вовсе минимальные изменения - все тот же воинский праздник, в ту же дату, но избавленный от ненужных ассоциаций с деятелями большевизма, которых исторгла собственная партия. Один из этих деятелей в свое время выкрикнул: «Социалистическое отечество в опасности». Однако Отечество у нас, как не крути, уже давно не социалистическое. А слова Антона Павловича Деникина, посвященные Ледяному походу и всей вневременной России, не теряют своей актуальности и по сей день.
«Не стоит подходить с холодной аргументацией политики и стратегии к тому явлению, в котором все - в области духа и творимого подвига.... на всем необъятном просторе страны оставалось только одно место, где открыто развевался трехцветный национальный флаг - это ставка Корнилова.»
Ныне этот флаг развевается над Кремлем.
