Какими получились долгожданные гастроли театра им. Евг. Вахтангова
Четыре спектакля, восемь показов, почти четыре тысячи зрителей - такими получились долгожданные гастроли Государственного академического театра им. Евг. Вахтангова в цифрах.
Если же говорить о главных итогах, то ими, видимо, станут вновь и вновь всплывающие в памяти мизансцены и размышления о том, почему они оказались именно таковы. "Алтайская правда" побывала в театре драмы на показах двух спектаклей художественного руководителя Вахтанговского театра Римаса Туминаса - легендарного "Евгения Онегина", который с момента своей премьеры в 2013 году объехал полстраны и полмира, и "Царя Эдипа". А в МТА также прошли показы спектаклей "Наш класс" и "Крик лангусты".
Против канонов
Едва ли барнаульские зрители, за сутки раскупившие билеты, нуждались в предупреждениях, что вахтанговский "Онегин" будет мало похож на школьное чтение. Слава этого спектакля проникла даже в те уголки, где его не чаяли увидеть живьем. Хотя и подготовленные не раз оказывались в замешательстве от того, насколько раскованно режиссер Туминас разбирается со стереотипами вокруг канонического текста. Но при всей сновидческой природе с двойниками, вальсирующими медведями и персонажами, явно залетевшими сюда из каких-то других снов, спектакль, скользящий сквозь пушкинский текст, точно попадает и в тон его юмора, и в суть несложной коллизии.
Здесь два Онегина - молодой Леонид Бичевин, играющий молчаливую надменную статую в черном, и народный артист России Сергей Маковецкий, который размышляет вслух и, кажется, пытается в чем-то оправдаться, предупреждая нас первой же фразой: "Кто жил и мыслил, тот не может в душе не презирать людей". И два Ленских, один - пылкий мальчишка, второй - чинный господин, каким, видимо, мог бы стать наивный поэт, не погибни он на дуэли. А постоянный соавтор Туминаса художник Адомас Яцовскис придумал зеркальный сценический задник, дополнительно удваивающий персонажей и расширяющий и без того огромное почти пустое пространство.
Зато Татьяна (Ольга Лерман) одна, и именно она тут - главная героиня, которая взрослеет на наших глазах и непоправимо утрачивает бесхитростное доверие к миру. В разговоре с журналистами перед спектаклем актриса кое-что рассказала о работе над образом:
- Я очень хорошо помню, как мы репетировали сцену с няней и никак не могли найти суть. Вдруг Туминас забегал по залу и говорит: "Ну она же зверь, она же зверь! Она влюблена!" - и схватил эту кроватку. И это так точно попало, что мы в спектакле так и сделали. До того я думала, что будут какие-то страдания, заламывание рук. Но ее суть не в этом, Татьяна действительно родилась в деревне, росла в полях. Для меня это было открытием.
Бессильны против рока
Мировая премьера спектакля "Царь Эдип", совместного проекта с Национальным театром Греции, состоялась на сцене древнейшего из ныне действующих амфитеатров в Эпидавре пять лет назад.
Античный сюжет разворачивается в мрачном и предельно лаконичном пространстве, в котором главное место занимает угрожающего вида огромная труба, или "каток" с прорезями. До поры она лежит на месте в задней части сцены или чуть покачивается, но затем под гул и грохот начинает неумолимо накатывать на персонажей Софокла как предельно простое и внятное воплощение рока, от которого мы бессильны увернуться.
Это пространство - условный город Фивы, пораженный неурожаем и голодом. Виной всему, как намекают боги устами своих жрецов, - давнее убийство фиванского царя Лая, виновники которого не были найдены. И нынешний царь Эдип (Виктор Добронравов), женатый на вдове Лая Иокасте (Людмила Максакова), берется за расследование старого преступления, чтобы в итоге с ужасом обнаружить, что он и был убийцей. А его жена - не кто иная, как его родная мать, отказавшаяся от новорожденного младенца в тщетной попытке избежать исполнения мрачного пророчества.
"Первый в истории детектив" в постановке Туминаса то и дело навязчиво предъявляет нам мотив слепоты и добровольной утраты зрения. Еще в прологе маленькие дочери Эдипа и Иокасты играли в прятки, завязывая друг другу глаза, пока их не спугнула стая воронья, кружащего над умирающим городом. А единственный подлинно зрячий здесь - слепой старец Тиресий (народный артист России Евгений Князев), из сострадания пытающийся оградить Эдипа от жуткой правды. Высокомерный и настырный Эдип, желающий дознаться, бросает оппонентам: "Я - сын судьбы!" Но по мере прозрения в нем проступает отчаяние, и вот он уже готов приговорить самого себя к наказанию ослеплением и вечным скитанием. А пока идет "дознание", мы видим на сцене настоящий античный хор, пусть и в современном облачении: толпу встревоженных горожан в черных костюмах и шляпах, смущенно обсуждающих по-гречески неслыханные события в Фивах.
Фото Евгения НАЛИМОВА и из архива Театра драммы
