Рассказываем о ленинградских учителях, выживших в первую страшную блокадную зиму
В этот день всегда вспоминают о мужестве защитников города-героя и его жителей. Мы же расскажем о ленинградских учителях, выживших в первую страшную блокадную зиму и эвакуированных в наш край. О тех, кто в голодное и холодное время нес свет знаний и душевное тепло алтайским детям.
То, что эвакуированные учреждения культуры и ее отдельные представители оказали огромное влияние на развитие отрасли в нашем крае, бесспорно. Но трудно переоценить то, что сделали для Алтая сотни оставшихся безвестными педагогов. Я только подступаюсь к теме, но не могу не поражаться тому, какой замечательный фундамент будущего заложили учителя, эвакуированные из Ленинграда, Москвы, Белоруссии, с Украины и Дальнего Востока. Причем закладывался этот самый фундамент как в городах и райцентрах края, так и в медвежьих углах. Эффект четырех лет работы педагогов в эвакуации на Алтае, я считаю, невероятен - в силу его долговременного действия. Ведь дело ленинградцев и их коллег продолжили сначала ученики, потом ученики учеников...
Конечно же, на Алтае были и свои учителя. Помню, какое уважение к педагогам всегда сквозило в рассказах взрослых. С детства врезались в память слова деда: идет, мол, навстречу по узкой тропке учитель, так шапку долой и в снег по колено проваливаешься - дорогу уступаешь... Были у нас в Сибири старые кадры дореволюционной выучки, новые обучались на учительских курсах в барнаульских и новосибирских вузах. Но многие в сельской глубинке становились педагогами, едва окончив школу.
Ленинградские учителя... Почему их помнят по сию пору на Алтае? Потому ли, что они, чудом выжив в страшную первую блокадную зиму, не изменили себе и делу, которому служили. Потому ли, что они - выросшие на шедеврах Эрмитажа, на великолепии архитектуры, музыки и литературы - несли свет культуры и искусства сельским ребятишкам. Тем, полуголодным, что работали наравне с женщинами и стариками. И писали на уроках, как моя мать, при свете керосиновой лампы на сшитых старых газетах между строчек... Этих детей нужно было для начала научить, казалось бы, простому - говорить.
"Не молчи!"
Учительница Александра Сергеевна Ильиных из Вылково запомнила многих ленинградских педагогов. Ее рассказ лишь о двух из них красноречивее иных славословий...
"Калинин Александр Кузьмич, преподаватель русского языка и литературы... Что представляли мы, ученики глухой деревни, отдаленной от центра, не видавшие и не имевшие ничего в школе. Мы не могли выразить свои мысли словами. У нас у всех был беден словарный запас.
И вот Александр Кузьмич решил научить нас говорить. Задаст вопрос по пройденной теме, называет отвечающего и говорит: "Не молчи, говори, говори, хоть что, но говори". Потом задаст наводящий вопрос по материалу. Так каждый урок мы учились "говорить". Мы даже изложение не могли написать, а про сочинение и говорить нечего. Мы уважали и любили его. На уроках литературы у нас появилась мечта, мечта в будущее. С ним мы делились своей мечтой..."
А вот какой запомнила Александра Сергеевна другого педагога: "Воскресенская Нина Борисовна - преподаватель истории, нас влекло к ней что-то невообразимое. Было у нее трое малолетних детей... Жили они в маленьком школьном домике с печным отоплением. Видимо, печь была неисправной, дымила. Нина Борисовна приходила на занятия в школу как Золушка - в саже то на лице, то на руках. Одна девица решила посмеяться над учителем, мы все встали на защиту Нины Борисовны и преподали такой урок... Она была славная, добрая, порядочная, грамотная, требовательная. Старалась помочь нам по всем неясным вопросам, не считаясь со своим личным временем".
Я уверена, что и Калинин, и Воскресенская были знакомы с сестрами Герке, работавшими совсем близко, в Тюменцево. Нина Борисовна так и вовсе могла встречаться с коллегами в Ленинграде: Елена Герке учительствовала, а ее сестра работала в пединституте (ныне - РГПУ им. Герцена). Именно этот вуз окончила Воскресенская.
"Ответ на анкету"
Сестры Герке работали в тюменцевской школе. Они попали на Алтай летом 1942-го, пережив в Ленинграде первую блокадную зиму...
Сохранились воспоминания Елены Дмитриевны о военном лихолетье. Всего-то три странички под заголовком "Ответ на анкету". Но как много вместили в себя ее пункты...
"Член группы самозащиты объекта", немолодая дама, тушила на крыше зажигательные бомбы... А еще она преподавала в школе русский язык и литературу - "пока в здании окончательно не выбыло из строя центральное отопление и санузлы"; вела занятия по противовоздушной и химической обороне для "неорганизованных женщин"; проводила перерегистрацию продовольственных карточек на предприятиях района зимой 1942-го...
"До майского тепла мы, учителя, - писала Елена Герке, - ежедневно ходили в школу кормить детей по карточкам и дополнительными супами из дрожжей плюс какое-то цветное желе. В апреле убирали снег и лед на территории школы. Весной опять стали заниматься с пережившими тяжкую зиму детьми, которых предварительно разыскивали в сохранившихся домах микрорайона (Крестовский остров, Новая Деревня). Программы этих занятий были особые - повторительные. Во внеурочное время вместе с детьми учителя собирали съедобные травы (в парке б. дворца Белосельского-Белозерского) для столовой, к которой была прикреплена школа".
О младшей сестре нашей героини, Екатерине Дмитриевне Герке, известно пока меньше. Многие справочные издания повторяют такую информацию: "Заведовала детским садом, устроенным по системе М. Монтессори. В 20-30-х годах работала в Психологическом подотделе Педологического института, была доцентом кафедры педологии. Основным направлением исследований подотдела являлось развитие ребенка детского возраста в окружающей среде". Психологи и педагоги по сию пору обращаются к научным публикациям Екатерины Герке.
В тюменцевской же школе она преподавала географию, а Елена трудилась по специальности - словесником. В отличие от их вылковской коллеги Воскресенской, были сестры уже немолоды (1890 и 1894 годов рождения). Но трудились они так, как требовали того законы военного времени.
Обратимся вновь к воспоминаниям Елены Дмитриевны: "... я проработала три года сначала преподавателем литературы и классным руководителем в старших классах, потом сверх этого заведующей учебной частью школы и заведующей консультационным пунктом заочного обучения учителей при Педагогическом училище г. Камня-на Оби.
Трудные были условия жизни и работы (отсутствие настоящего жилья, плохое питание, хозяйственная разруха в школе, где за 3 года сменились 4 неквалифицированных директора), но вспоминаются и кое-какие хорошие, полезные дела, в которых я участвовала.
Дважды, в 1943 и 1944 годах, мы организовали подготовку учителей для начальных школ из учащихся 10-х классов Тюменцевской школы, причем они не только слушали наши лекции, но проходили и практику: посещали уроки в младших классах, сами давали пробные. И позже все сдавшие у нас экзамены получили аттестаты об окончании педагогического училища. Я вела на этих курсах занятия по методике преподавания русск. яз. в начальн. школе и курс современного русск. языка.
2-е полезное дело - работа с учителями района по повышению их квалификации. На учительских конференциях читала доклады: "О культуре речи", "О педагогическом такте" (для учителей военного дела). Для партактива "О педагогической системе А.С. Макаренко". С партактивом проводила специальные занятия по теме "Как работать с книгой". Это уже 3-е полезное дело.
Приходилось, конечно, по мере сил заниматься и физическим трудом: с учениками в колхозе дергали лен, убирали картофель, заготовляли на зиму кизяки для школьных печей".
О корнях
Имена сестер Герке можно найти в списках эвакуированных на Алтай педагогов. Как сложилась после эвакуации судьба младшей, пока неизвестно. Старшая же, Елена Дмитриевна, в 1947-м была награждена медалью "За доблестный труд в Великой Отечественной войне", а в 1949-м получила орден Ленина - "за непрерывную безупречную работу в школе в течение 30 лет". В 1957 году Елена Герке стала отличником народного просвещения. В архиве РГПУ сохранились уникальные документы, рассказывающие о судьбе сестер. Но увы, ни там, ни у потомков рода пока не нашлось их фотографий.
Судя по всему, сестры жизни свои посвятили воспитанию подрастающего поколения. Вероятно, замуж ни одна из них не вышла, ибо сведений об этом не встретилось нигде. Но как случилось, что связали они свои судьбы с педагогикой? Есть у меня одна версия... И пусть она требует проверки, но уже сейчас удалось узнать, в какой семье родились замечательные педагоги.
Дмитрий Эдуардович Герке в 1896-м был коллежским асессором, производителем работ по устройству и оценке казенных оброчных статей. В веке новом он уже статский советник, старший производитель земельных работ Санкт-Петербургской и Псковской губерний. Казалось бы, не особо "криминальное" прошлое у отца сестер Герке. Да и дед их был инженером... Но вот прадеды "подкачали": вплоть до "прапрапра", до Фридриха Антона Герхарда Герке, все они были купеческого сословия... А брата отца, Константина Герке технического руководителя варежно-руковичной фабрики в уральском селе, расстреляли в январе 1938-го...
А теперь вспомним о моей версии того, почему призванием сестер Герке стала педагогика. Приведем эту версию здесь, дабы обнародование помогло ее подтвердить или опровергнуть...
"Пансион девиц (сестер, фрейляйн) Герке" - в таких вариациях из публикации в публикацию упоминается первый детский сад в России, открывшийся в Москве в 1866 году. И из текста в текст цитируются воспоминания Александра Бенуа. Он - в отличие от всех остальных авторов - дает описание самой фрейляйн Герке. И даже сообщает букву ее имени - К. А у деда наших героинь были две сестры, одну из которых звали Каролина... Так не они ли являлись основательницами первого в стране детского сада? И не их ли дело продолжили Елена и Екатерина Герке?..
Но, может быть, на выбор профессии сподвиг их дядя, Михаил Эдуардович Герке? Он был преподавателем физики в Архангельске, Вологде, а с 1916 года директором лицея в Омске. Надеюсь, когда-нибудь мы это узнаем. И - "увидим" сестер в лицо.
