Сауна дальнего следования
Роман-хроника.
Глава 5 часть 1
Ветер перемен
В зале заседаний, на Морской, было душно. Стояли последние дни августа, все, кто сумел отпроситься, повезли своих чад к морю, погреться на солнышке перед школой. Чтобы добраться в крайсуд без опозданий к началу заседания, председателям районных судов пришлось выезжать в четыре утра да изрядно постоять в краснодарских пробках. И теперь добрая треть представителей грозной Фемиды Кубани сладко дремала в креслах с измятыми от жары и бессонницы лицами. Чертогов, ценивший в людях пунктуальность, вынужденно опаздывал. Совет Безопасности, в котором он принимал участие, затянулся. Обсуждали акцию протеста «Пенсионеры против монетизации». Особенно возмутило губернатора то, что разъяренные пожилые люди, парализовавшие движение на улице Красной, пригоршнями бросали медяки в лицо чиновникам, пытавшимся их вразумить. Власть понимала, что коммунисты оседлали народный протест, и одной акцией дело не закончится. Уж если им удалось вывести на улицы пенсионеров с их извечной покорностью и терпением, то не за горами жди и молодежные забастовки.
Заседавшие в кабинете губернатора руководители силовых структур края, напуганные уличными беспорядками, думали, как снять социальное напряжение
среди малоимущих хотя бы на время. Члены Совбеза понимали, что галопирующие цены, хронические невыплаты пенсий и зарплат бюджетникам - вопросы Москвы, а для них главное - избежать прямого столкновения протестующих с полицией и человеческих жертв. В распоряжение управления полиции поступила первая партия щитов для полицейских и дубинки, которые до сих пор кубанцы видели только в заграничных фильмах. Губернатор оценивал ситуацию по-своему, уж он-то знал, что если ситуация в крае выйдет из-под контроля, его голова слетит первой, хорошо, если по состоянию здоровья «уйдут». Молодой, амбициозный, он готов был заплатить любую цену, только бы удержаться в своем кресле, временами казавшемся ему катапультой. Чтобы раскачать этих тугодумов, думавших прежде о собственном самосохранении, он сознательно сгущал краски. По итогам заседания была принята резолюция о том, чтобы провести проверку выплаты заработной платы на частных предприятиях края и добиться стопроцентного погашения задолженности по заработной плате.
- Заставить выплачивать заработную плату руководителей коммерческих структур края вполне в наших силах. Если кто-то думает поговорили и разошлись - не надейтесь. Коллективной безответственности больше не будет, время не то. Суд и прокуратура перейдут на военное положение до тех пор, пока не будет выплачен людям последний рубль. Надо брать коммерсантов за задницу и трясти как Буратино, - глядя на прокурора и председателя Крайсуда, - тоном, не терпящим возражения, инструктировал глава края. Вопросов не последовало.
В небольшой области, из которой прибыл на Кубань Андрей Дементьевич Чертогов, жизнь текла неспешно. Здесь же, в казачьем крае, многое для него было вновь. Тоже кумовство и сватовство, избыточное хлебосольство, фонтанирующий южный темперамент требовали от председателя крайсуда взвешенности при решении кадровых вопросов.
Приготовившись к бурлящему морю (полтора часа утомительного ожидания в такую жару выдержать непросто), Чертогов был сильно удивлен. В зале застал он полусонное царство. Наглухо закрытые от палящего зноя выцветшие гардины, некогда зеленого цвета, дополняли сходство с болотом, подернувшимся ряской. Андрей Дементьевич по привычке чуть было не на весь зал выпалил привычное «Встать, суд идет!», но вместо этого легкой пружинящей походкой подошел к микрофону и ровным голосом, лишенным каких-либо эмоций, извинился за опоздание.
Удивительное дело, но именно тихий бесстрастный голос Чертогова вмиг пробудил дремавших судей и заставил ловить каждое слово начальника. Председатель особо подчеркнул, что по возврату долгов по зарплате он будет оценивать работу руководителей судов на местах, учитывать результат при дальнейшем продвижении каждого из них по службе. Никто из сидящих в зале не посмел возразить шефу, что главная задача судей - это осуществление правосудия, а выколачиванием долгов должны заниматься коллекторские агентства, которые, как грибы после дождя, нарождались в эти годы на Кубани в большом количестве. Председатели районных судов, прикипевшие десятилетиями к своим «приходам», без лишних слов поняли, что их новый начальник нацелен на результат, которого ждет от него губернатор.
Импульс, рожденный на ул. Красной, 35 председателем Пролетарского суда, был воспринят как всеобщая мобилизация. На планерке с судебными приставами Валентин Никодимович, никогда не отличавшийся красноречием, напутствовал подчиненных как «штрафников»:
- Не истребуете к Октябрьским праздникам до последней копейки все долги по исполнительным листам, разгоню всех и наберу студентов. Курилку - на ключ, нехрен в рабочее время в суде ошиваться. В суд приходить теперь только с закрытыми исполнительными листами, я ясно выражаюсь?! Никаких оправданий не принимаю, по собственному не увольняю. По статье, пожалуйста, могу дезертирам подписать заявление. Идите и работайте, хватит хреном груши околачивать, - ахнул кулаком по столу Валентин Никодимович. Весы в руках бронзовой статуэтки с повязкой на глазах пришли в движение, сама она подпрыгнула и устремилась за плоскость стола. Цепкие руки председателя в тот же миг вернули беглянку на место. Кроме эстетической, статуэтка исправно выполняла еще и функцию крошечного сейфа, полость которого искусно была задрапирована в складках хитона богини. В пылу эмоций Лакейкин не заметил, что створка сейфа случайно приоткрылась, и в просвете показалась увесистая пачка купюр. И надо же, именно в эту минуту, чтобы немного разрядить обстановку, потеплевшим тоном он добавил:
- Я думаю, что показывать сейф, где деньги лежат, вам не надо, найдете и подчистите. Подчиненные дружно загоготали над этой двусмысленностью, а председатель остался доволен их реакцией. С чувством юмора Валентин Никодимович смолоду был не в ладах. Зато судейскую кухню Лакейкин нутряным чувством понимал, как никто из его одногодков из числа судейских. Уж он то знал, где соломки подстелить, где припугнуть семейными связями. Фамилия Лакейкиных в крае в ту пору наливалась силой, а вместе с успехом множились и завистники. Отработанные десятилетиями приемы для расположения к себе начальства, типа съездить на охоту в Красный лес или на рыбалку в Садки, представлялись бессменному председателю Пролетарского суда отжившими, и он мучительно думал, как расположить к себе нового и такого недоступного председателя Чертогова.
- Ничего, мы тут не лаптем щи до его приезда хлебали, с нашими корнями сковырнуть нас не так-то просто будет. Но подход к этой штучке, чувствую, найти будет непросто, - машинально защелкнув замочек на сейфе расхристанной Фемиды, размышлял вслух председатель квалифколлегии судей краевого суда Лакейкин. В этом году срок его полномочий в этой почетной и влиятельной должности истекал, и надеяться на старые протекции при таком раскладе было рискованно. Очнувшись от раздумий, он попросил секретаря Юлию вернуть в кабинет замешкавшуюся в приемной Лаптеву и выдал той в духе стремительно меняющегося времени:
- Ты, барышня, кончай тут амуры разводить со своими жеребцами. С завтрашнего дня ноги в руки и сама по предприятиям шагом марш! Поперек себя шире стала, в дверь не просунешься скоро, - смерил он уничижительным взглядом старшего судебного пристава.
- Никодимыч, ты ж сам говорил, что я эталон «90-60-90», - попыталась перевести в шутку грубость шефа Лаптева. Но уловив в его глазах вспыхнувшую враждебность, Людмила Максимовна сделала на каблуках «кругом» и молча покинула кабинет. В комнате отдыха, расположенной за массивным столом председателя, знала она более теплый прием. Но взяв себя в руки, отвергнутая женщина остановилась в приемной и философски изрекла: «Жопа скользкая, а земля круглая. Встретимся еще не раз!» Как опытная интриганка, Лаптева была уверена, что новая пассия председателя секретарша Юлия тотчас же донесет ее слова шефу, и ее уязвленное самолюбие получит маленькую сатисфакцию за «отставку». «Ничего не попишешь, молодые наступают на пятки и в деле, и в постели», - подумала про себя Людмила Максимовна, мельком взглянув на свое отражение в зеркале приемной.
Эта бесконечно длинная брюхатая страхами неделя митингов оставила в памяти очевидцев ощущение холодного ветра перемен, долетевшего из столиц до провинциальной Кубани.
(Окончание следует)
